…Можешь не верить, но я-то всё время был рядом: нет, мон ами, не бензин, не пожар и не взрыв – он был готовым внезапно взорваться снарядом, джокером древней, нездешней, недоброй игры. Просто послушай и, если сумеешь, поверь мне — чудо в неволе исчезнет, растает, как дым: ангелу крылья сковавший узнал это первым, и чудотворца решивший присвоить – вторым.
Я-то в нём сразу увидел драконьи замашки, я распознал, что парнишка – не трус и не псих: пристальных взглядов не любит, лимон и ромашку – странность как странность, не хуже, не лучше других.
…Лестницы в небо гнилые скрипучие доски, грех неизбывный и вечное чувство вины – это всё глупости, это – поверь, Македонский – частности, мелочи, что с высоты не видны. Проще смириться – я знаю, как это бывает: слейся со стенами, стихни, молчи и терпи…
Может, проклятия ангелу не подобают – только дракона нельзя удержать на цепи. Пламя бушует, в зрачках зажигая полоски, сбрось же оковы, взлети над бескрылой судьбой! Ангела – к чёрту. Я верю в тебя, Македонский: снова стань огненным.
Красным.
Драконом.
Собой.
…Помню, как мир замерцал и рванулся в бездонье, помню, как яростно в чайного цвета глазах вспыхнуло пламя – лихое, шальное, драконье, помню, и…
Нет, не смогу.
Не смогу рассказать.